Цитаты. Деннис джуд - приключения долговязого джона сильвера Кино и телевидение

Деннис Джуд

Приключения долговязого Джона Сильвера

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Деннис Джуд (р. 1938 г.) – весьма плодовитый писатель. Каталоги новейших поступлений Библиотеки Конгресса США в 70-е годы регистрировали ежегодно одну-две его книги, преимущественно популярные очерки на историко-литературные темы. Место действия его книг – Британская империя и США. Время действия – от средневековья до начала XX века.

Повесть «Приключения Долговязого Джона Сильвера» (буквальный перевод названия) написана человеком, несомненно прекрасно знающим реалии эпохи, разбирающимся в бытовых тонкостях, а с жизнью и деятельностью «берегового братства» знакомым не только по классической работе Эксквемелина. Вне всякого сомнения, повесть написана в пику «Приключениям Бена Ганна» – достаточно сравнить образы Джона Сильвера в «описании» узника острова Кидда, где одноногий пират показан исчадием ада, человеком без чести и совести, и у Джуда, чей Сильвер невольно вызывает если не симпатию читателя, то сочувствие и понимание. По мнению переводчика, джудовский Сильвер гораздо ближе к образу, созданному пером Стивенсона.

Всесторонняя эрудиция Д.Джуда позволяет ему привлекать в сюжет самые неожиданные моменты, что оборачивается новыми, весьма экстравагантными ситуациями, не только привлекающими внимание читателя, но и просвещающими его. Так, из главы «Адмиралтейский суд» мы видим, что старые, едва ли не времен Эдуарда Исповедника законы о церковном суде, законы, забытые всеми, помогают заведомому преступнику избежать виселицы, а заодно повествованию развиваться без банальных побегов или амнистий.

Мастер сюжета, Джуд в повествовании часто сбивается на сухой академический тон лектора общества «Знание», что резко дисгармонирует с самой темой повести. Переводчик приложил все скромные усилия, чтобы в русском тексте этого не было. Эталоном для него служил текст «Острова сокровищ» в каноническом переводе Н.К.Чуковского, лексики и стилистики которого он в меру своих способностей старался придерживаться.

Название, данное книге в русском переводе, по мнению переводчика, гораздо более соответствует стилизации под текст XVIII века, каковой и является повесть Джуда. Стоит ли говорить о том, что буквальный перевод названия по-русски просто не звучит.

Одной из вольностей перевода является присовокупление к имени царствующего монарха благопожелания «да хранит его Господь», без чего в те времена не помыслил бы говорить о Его Величестве не только верноподданный, но и последний разбойник, бродяга, висельник. Из персонажей книги (англичан, разумеется) без этой приставки мог бы обойтись разве только вольнодумец и республиканец Майкл Сильвер, отец Джона. С частым употреблением этой приставки особую злую иронию получает применение ее Сильвером к имени Флинта, особенно если учесть их взаимную неприязнь.

Переводчик постарался исключить постоянное именование командного состава пиратского корабля как «лордов» или «господ» (как в переводе «Бена Ганна»). В русском языке этот термин обретает смысл, немыслимый в довольно демократичном обществе «джентльменов удачи».

Все же, несмотря на вольности и неизбежные недостатки перевода, хочется надеяться, что «Долговязый Джон» придется по душе нашему читателю, не избалованному обилием морской авантюрной прозы.

Д.С.Гуревич

1. БОЛЬНОЙ ИЗ ТОРМАРТИНА

Эти ужасные и кровавые дела произошли очень давно, и я, право, не имел намерения взяться за перо, искренне веруя, что пираты, зарытые сокровища, морские бунты навсегда исчезли из моей жизни. Разве что в ночных кошмарах рисковал я увидеть снова развевающееся черное знамя с черепом и скрещенными костями. Правда, жестокий, хитрый и красноречивый одноногий моряк навсегда запечатлелся в моей памяти, но я был убежден, что Долговязый Джон Сильвер предстал пред ликом разгневанного создателя вскоре после 1766 года, когда наша славная «Эспаньола», по ватерлинию груженная сокровищами, неторопливо вошла в Бристольскую гавань.

Однако вновь пишу я о тех ужасных и кровавых делах, понимая, что без этого рассказа мой отчет о плаванье «Эспаньолы» выглядел бы неполным, и, прежде всего, почитаю своим долгом предуведомить читателя о событиях, заставивших меня опять сесть за письменный стол.

Итак, начну по порядку. Это произошло в последние годы царствования нашего доброго короля Георга III. Был я тогда сельским врачом в Глостершире, в холмистой части графства. Особых доходов это ремесло не приносило, но молитвами покойного отца дела мои шли довольно успешно, а всеобщее уважение, которым пользовались я и мое семейство, вполне заменяло любое богатство.

Помню, как сейчас, однажды в ненастный апрельский день, вскоре после обеда, меня вызвали к больному. Известие о джентльмене, нуждающемся в услугах врача, принесла старая миссис Томлин. По пути к моему дому она настолько устала, что когда, задыхаясь и кряхтя, принялась излагать суть дела, то выглядела так, будто ей самой требовалась моя помощь. Выслушав ее, я взял сумку с инструментами и лекарствами, пошел в конюшню и оседлал коня, которого я назвал Беном Ганном в память о приключениях, пережитых мною в юности. Терпеливая моя супруга Гарриэтт проводила меня, чтобы в который уже раз провести вечер в одиночестве.

Дом в Тормартине, где ждал меня больной, хотя и не отличался роскошью, выгодно выделялся среди домов окрестных фермеров. Особую прелесть ему придавали окна, обрамленные полированным камнем. По слухам, здесь в окружении немногочисленных слуг жил отшельником какой-то джентльмен, разбогатевший в Вест-Индии. На стук дверь мне отворил лакей с кожей кофейного цвета, подпоясанный темно-красным кушаком; гримасничая и кланяясь, он повел меня к тяжелой черного дерева двери, бесшумно отворившейся внутрь.

В комнате на диване, стоявшем возле камина, где полыхал яркий огонь, полулежал старый джентльмен большого роста, одетый в богатый халат. Сильный приступ кашля сотрясал все его огромное тело, и когда я подошел поближе, то увидел, что платок, только что прижатый ко рту, покрылся кровавыми пятнами. «Э-э-э, приятель, – подумал я, – плохи твои дела, Боже мой, как тебе худо!»

Я поставил сумку на столик возле дивана и взглянул больному в лицо. В тот же миг меня охватил озноб; сразу я почувствовал ужас, какого не испытывал с юных лет. Я УЗНАЛ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА!

Больной был одноногим – вторая нога была ампутирована по самое бедро. Большое круглое лицо Долговязого Джона Сильвера обветрилось под тропическим солнцем, сморщилось от старости и одному Богу известно от каких переживаний, но это был именно он! Сильвер поседел, волосы его изрядно поредели. Взглянув на меня, он понял, что я его узнал, и улыбнулся. Левую щеку его стягивал шрам от старой раны, но синие глаза блестели все так же властно и лукаво.

– Присядь, Джим, – промолвил он, махнув рукой в сторону стула. – Ох, прошу прощения, сэр, – продолжал он, лукаво улыбаясь, – вас ведь надо называть «доктор Хокинс». Ну, да ведь мы служили когда-то на одном судне, и ты, наверное, не будешь теперь глядеть свысока на старого Джона, не так ли?

Он подмигнул мне и закивал головой, но сразу же задохнулся от сильного приступа кашля. Оправившись от него и видя, что я не пришел в себя от изумления, заговорил снова:

– Вот такие дела, Джим. Пришвартовался я здесь восемь месяцев назад и с тех пор жду, когда придет мой час. Живу себе потихоньку, оглядываю горизонт и ни с кем не встречаюсь. Но вот беда, никак не избавлюсь от проклятых хрипов в груди, а этот кашель меня просто разрывает на части.

Прокашлявшись, он продолжал:

– Я, по правде сказать, только недавно услыхал, что мы с тобой бросили якоря почти борт о борт. Потому и позвал тебя в свою каюту, чтобы показаться ученому костоправу и, может быть, поболтать ради старой дружбы.

Усилием воли овладев собой, я сказал:

– Я был уверен, что вы давно предстали перед божьим судом, не знал только, окончили вы свои дни на виселице или умерли от лихорадки в каком-нибудь болоте.

При этих моих словах Сильвер откинул назад голову и рассмеялся. Конечно, это был уже не памятный мне раскатистый хохот, а его жалкое подобие, но и эти звуки вернули меня на миг в аккуратный камбуз старой «Эспаньолы», мысленно я увидел синее небо и летучих рыб, даже услышал, как попугай капитана Флинта в своей клетке в углу сердито кричит: «Пиастры, пиастры!»

– Ну, ну, – сказал Сильвер, отсмеявшись, – неплохо сказано. Зло, мой мальчик, но неверно. Долговязый Джон слишком хитер, чтобы повиснуть на веревке, как туша в лавке мясника. Хотя и со мной это чуть не произошло, а видел я в своей жизни такое, что как вспомню об этом, страх разбирает. Видывал я, и не раз, как протягивают провинившихся моряков под килем, а когда поднимают на борт, то они умирают в страшных мучениях, потому что животы их распороты ракушками, приставшими к обшивке корабля. Глядел на то, как дикари Гвинейского берега рубят на куски маленьких девочек просто для удовольствия. Чума, кровавый бунт, человеческие жертвоприношения – чего только не пережил старый Джон, и вот все еще сидит он с тобой и рассказывает эти истории. А почему я жив? Потому что негодяй, говоришь ты. Но вот что я тебе скажу, я ведь всегда знал, когда нужно быть тихим да скромным, так и дожил до этих лет. Вот в чем мой секрет, Джим.

Сильвер имел прозвища: «Одноногий», «Окорок», «Долговязый Джон». У него нет одной ноги. На его плече большую часть времени сидит попугай по кличке «Капитан Флинт», который время от времени выкрикивает: «Пиастры, пиастры, пиастры!» По его словам, он был квартермастером и его боялся сам Флинт.

Источник: роман "Остров Сокровищ", роман "Приключения Бена Ганна"

В русском переводе Н.Чуковского слово quartermaster было переведено как квартирмейстер (quartiermeister) то есть человек, заведующий продовольствием. По версии М.Веллера, на самом деле Сильвер был квартермастером, то есть начальником квартердека. «Именно квартердеком корабль прежде всего касался корпуса противника, сближаясь и сваливаясь с ним в абордаже. Отсюда прежде всего перепрыгивали на вражескую палубу. Здесь собиралась перед сваливанием абордажная команда. Квартермастер Джон Сильвер был командиром квартердека, то есть абордажной команды! На корабле пиратов он командовал отборными головорезами, авангардом, морским десантом, группой захвата! … Вот сам Флинт его и побаивался.»

Однако в английской военно-морской терминологии Quartermaster означает «рулевой», «навигатор», «штурман» либо «старшина рулевых». В гавани на квартирмейстера возлагался ряд других обязанностей, в том числе он отвечал за дисциплину в команде.

"Когда я был квартирмейстером, старые пираты Флинта слушались меня, как овечки. Ого-го-го, какая дисциплина была на судне у старого Джона! («Остров сокровищ», глава 11).

Кроме того, Сильвер в разговоре с матросами прямо говорит о том, что он был назначен квартирмейстером по причине («along of») деревянной ноги. Маловероятно, что человека с протезом назначили начальником абордажной команды именно по причине того что у него не нога, а протез.

Впервые Сильвер упоминается в книге Билли Бонсом:

Однажды он отвёл меня в сторону и пообещал платить мне первого числа каждого месяца по четыре пенса серебром, если я буду «в оба глаза смотреть, не появится ли где моряк на одной ноге», и сообщу ему сразу же, как только увижу такого.(«Остров сокровищ», глава 1).

Сам же Джон Сильвер появляется в книге лишь во второй части. Его нашёл в Бристоле сквайр Трелони. Джон держал таверну «Подзорная труба» возле порта. Разыскивая команду на нанятое судно «Испаньола», сквайр выболтал ему, что он отправляется за сокровищами, и Джон тут же нанялся к нему коком и также порекомендовал ему целую команду матросов, оказавшихся пиратами, состоявшими, как и сам Сильвер, в команде самого Флинта. В дальнейшем Трелони похвастается доктору Ливси и Джиму Хокинсу: «Я думал, что я нашёл повара, а оказалось, что я нашёл целую команду».

Во время плавания Джон неимоверными усилиями удерживал команду от бунта, и только в ночь, когда на горизонте появился остров Сокровищ, Джим Хокинс раскрыл тайну экипажа, подслушав разговор Джона с несколькими матросами, находясь в бочке из-под яблок.

Пытаясь завладеть сокровищами раньше сквайра и доктора, Джон высаживается на остров вместе с командой, оставив на корабле несколько своих людей, в том числе и Израэля Хэндса, а сам стал лагерем на болоте. Эта роковая ошибка едва не стоила ему жизни: половина из его команды заболела лихорадкой.

Увидев, что доктор, сквайр и капитан Смоллетт укрылись в форте, построенном Флинтом, Сильвер приходит туда с белым флагом на переговоры. Не добившись ничего, Сильвер пробует взять форт штурмом, но безуспешно. Ночью Джону на голову сваливается новое потрясение: он обнаруживает, что «Испаньола» исчезла. Сильвер первым из шайки пиратов понимает, что игра проиграна. Он начинает думать о том, как выйти сухим из воды.

На следующий день к нему приходит доктор Ливси с белым флагом и заключает с Сильвером договор, на основании которого пиратам достаются карта и форт. Команда Сильвера тут же перебирается туда. Каково же было удивление Джона, когда к нему в гости пожаловал Джим Хокинс, уведший корабль прямо у него из-под носа. В этом мальчике Джон вдруг видит спасение от петли, которая ждёт его сразу по прибытии в Англию. Старый одноногий пират и подросток заключают договор: Джон спасает Хокинса от своей взбунтовавшейся команды (едва не лишившись звания капитана), а Джим обещает свидетельствовать в пользу Сильвера, если дело дойдёт до суда. Утром с белым флагом приходит доктор Ливси. Джон и его просит быть свидетелем на суде, что он спас мальчику жизнь. Доктор намекает Сильверу, чтоб не торопился с поисками сокровищ, но лишь поисками Джон может спасти мальчику жизнь.

Отправившись на поиски, пользуясь указаниями Флинта на карте, пираты быстро находят место захоронения сокровищ. Однако вместо обещанных семисот тысяч они находят всего лишь две гинеи. В разгар перебранки между Сильвером и Джорджем Мэрри доктор и Грей открывают огонь по пиратам, уложив несколько человек и обратив остальных в бегство. Джон Сильвер, «раскаявшись», снова поступает на службу к капитану Смоллетту. Однако, во время обратного пути в Англию, Джон крадёт шлюпку и, прикарманив триста или четыреста гиней, бежит с корабля. Больше никто из героев романа никогда его не видел.

В книге "Приключения Бена Ганна" проясняется биография Сильвера.

"Всяких людей можно встретить на море, Джим. За двадцать лет скитаний я повидал и хороших, и плохих, но Сильвер ни в какие мерки не ложился. Угадать, что у него на уме, было просто невозможно, и никто, даже сам Флинт, не мог чувствовать себя в безопасности рядом с ним. Иногда вы приходили к окончательному и бесповоротному убеждению, что он последний мерзавец, негодяй от клотика до киля, но в следующий миг он хлопал вас по плечу и вел себя так, что вы спрашивали себя - уж не возводите ли вы напраслину на лучшего товарища, какого только можно себе представить?

Люди вроде Флинта, Билли Бонса или Хендса были перед ним милыми детками. Назовите их головорезами, свирепыми, как разъяренный бык, но Сильвер, тот вообще был не человек, а помесь дьявола, башибузука, рубахи-парня и горничной.

В отличие от Пью или, скажем, Черного Пса, Джон рос не оборванцем. Отец его, как я слышал, держал постоялый двор в Топшеме и сколотил достаточно денег, чтобы дать сыну хорошее образование. Да только Сильвер-младший оказался слишком твердым орешком для школьных учителей. Обломав об одного из них палки, предназначенные для его же воспитания, Джон бежал и завербовался на каботажное судно.

Вскоре он стал уже плавать в дальние рейсы, не раз ходил в Левант. Одно из плаваний едва не кончилось печально для Джона. Вместе со всей командой он попал в плен к алжирским пиратам; да только Окорок оказался слишком скользким, чтобы эти нехристи смогли удержать его. Однажды ночью он прокрался на полуют и выбросил капитана за борт, после чего расправился с вахтенными, освободил белых пленников и привел пиратскую галеру в Геную с богатой добычей.

Набив карман, Джон Сильвер приобрел пай в одной из Восточных компаний и со временем сделался бы преуспевающим дельцом, если бы его судно, «Кентскую Деву», не захватили пираты. С ними он очутился в лагере капитана Ингленда на Мадагаскаре.

В те времена Мадагаскар был пиратским раем, и Джон очень скоро стал своего рода главнокомандующим всей северной части этого кровавого острова.

Когда на корабле Ингленда вспыхнул бунт и капитана высадили на острове Св. Маврикия, Сильвер остался с ним. Вместе они затеяли работорговое предприятие, которое привело их в Карибское море. Здесь их пути разошлись. Джон всерьез занялся работорговлей, подрядившись поставлять невольников на плантации Нового Света и дважды удачно сбыл живой груз, а на третий раз его постигло худшее, что только может случиться на корабле, - пожар в открытом море.

Сам он, как всегда, ухитрился спасти свою шкуру, и он не обманул капитана, сообщив, что, кроме него, спаслось еще трое. Но Сильвер сказал капитану не все. Об этом я узнал потом от Тома Моргана, того самого плотника, которого подняли скорее мертвого, чем живого, на борт «Моржа».

Он видел собственными глазами, как Сильвер убил ножом белого и вышвырнул за борт негра. Смертельный страх перед Сильвером остался у Тома на всю жизнь, и не без основания: он считал, что быть бы и ему за бортом, не подбери мы их вовремя. Он был на редкость догадлив, этот Том Морган."

Прототипы

Вопрос о реальных прототипах Джона Сильвера в источниках решается неоднозначно. В авторском предисловии к роману написано:

…мне пришла в голову одна мысль насчёт Джона Сильвера, которая обещала доставить немало забавных минут: взять одного своего приятеля, которого я очень любил и уважал (читатель, очень может статься, знает и любит его не меньше моего), откинуть его утончённость и все достоинства высшего порядка, ничего ему не оставить, кроме его силы, храбрости, сметливости и неистребимой общительности, и попытаться найти им воплощение где-то на уровне, доступном неотёсанному мореходу.

Вскоре после публикации романа Стивенсон написал своему другу, литератору Уильяму Хенли (англ.), у которого была ампутирована нога в результате перенесённого туберкулёза кости: «Пришло время сделать признание. Долговязый Джон Сильвер родился при созерцании твоей увечной силы и властности… Мысль о калеке, который повелевает и внушает страх одним звуком своего голоса, родилась исключительно благодаря тебе».

По другим источникам, на образ Джона Сильвера могла повлиять книга «Всемирная история грабежей и убийств, совершенных наиболее известными пиратами», опубликованная в Лондоне в 1724 году Чарлзом Джонсоном, содержащая рассказы о многих одноногих пиратах, а также история жизни пирата Натаниэля Норта (англ.), который также был сначала корабельным коком, потом квартермастером и главарём разбойников, и также был женат на негритянке.

www.ru.wikipedia.org и роман "Приключения Бена Ганна"

Оказалось ярким примером того, насколько захватывающей может стать история разбойников. Авантюрные сюжеты, которыми писатель щедро дополнил роман, легли в основу мультфильмов, сериалов и полнометражных картин. Непредсказуемым и удивительным персонажем повествования стал одноногий пират Джон Сильвер.

История создания персонажа

Литературоведы постоянно спорят о том, кто стал прототипом главного антагониста книги. Сам Стивенсон, создавая предисловие к произведению, сослался на то, что в качестве прообраза героя выбрал приятеля. Писатель получил нового героя, отметив лишние качества благородного члена английского общества – утонченность, коммуникабельность и приятный облик.

Приятелю Уильяму Хенли, литератору, потерявшему ногу из-за туберкулеза, Стивенсон писал, что вдохновлялся его увечьем, силой и властностью. Эти качества помогали Хенли не забывать, кто он есть, и жить привычной жизнью. Сильвер оказался способен одним голосом подчинить окружающих

Ходят слухи, что вдохновение писатель почерпнул из книги «Всеобщая история грабежей и смертоубийств, учиненных самыми знаменитыми пиратами». Этот литературный труд был популярен в 18 веке. Книгу опубликовали в Лондоне в 1724 году. Это был сборник рассказов о жизни пиратов, в том числе и о биографии кока-квартирмейстера Натаниэля Норта. Лидер морских разбойников имел в супругах негритянку и профессионально управлялся с кораблем.

Джон Амрейн считал, что прототипами главного героя стали братья Оуэн и Джон Ллойд. Они участвовали в Вест-Индской кампании и украли 52 сундука, набитых испанским серебром. Из капитанов торговых судов и порядочных граждан братья превратились в разбойников. У Джона была одна нога, как у Сильвера. На этом совпадения не заканчиваются. Дом братьев Ллойд располагался в графстве Флинтшир, название которого созвучно с фамилией .

«Остров сокровищ»

Джон Сильвер служил квартирмейстером у капитана Флинта. Говоря о расшифровке этой должности, моряки подразумевают штурмана. Попав в одну из многочисленных морских баталий, Сильвер остался одноногим калекой. С тех пор его верным спутником стал деревянный костыль. После смерти капитана пират решил перебраться на сушу. Там он обосновался вблизи морского порта, ностальгируя по былому, и открыл таверну под названием «Подзорная труба».

Иллюстрация к книге Роберта Льюиса Стивенсона "Остров сокровищ"

Отсутствие ноги не помешало Сильверу завоевать авторитет и удерживать лидерство среди бандитов. Бывшие пираты были едины в желании добыть сокровища. украл карту и сбежал с ней, поэтому найти тайник казалось невозможным. Сквайр Трелони, найдя карту, стал набирать команду, готовую отправиться на поиски клада. Сильвер обаял работодателя и нанялся коком на судно. Он даже протащил на корабль своих подельников.

Моряк гордо носил прозвище Окорок, данное ему пиратами. Он обрел его не случайно. Готовя стряпню, Сильвер упирался костылем в стену и привязывал костыль к шее, освобождая руки для работы. Таким образом он удерживал равновесие при качке. С помощью натянутых на палубе канатов разбойник ловко перемещался по кораблю в ненастье.

Хитрый Сильвер не позволил поднять бунт, когда его команда решила завладеть картой. Он повел за собой пиратов и в итоге получил корабль сквайра. Они попытались заполучить карту, но потерпели поражение. Сильвер строил планы по поиску клада и искал пути взаимодействия с врагами и конкурентами.

Получив карту и заключив соглашение со сквайром, Сильвер и его товарищи с удивлением обнаружили, что клад уже обрел хозяина. Разъяренные разбойники чуть не разорвали предводителя в клочья, но тому повезло остаться в живых. Вместе с небольшой частью сокровищ калека вырвался на свободу на корабле сжалившихся над ним моряков.

Умный и хитрый герой отличается расчетливостью. Он ловко плетет интриги, легко находит со всеми общий язык и располагает талантом убеждения. Доверять ему было опасно. Сильвера опасались простые пираты и даже сам капитан Флинт. В ходе развития действия пират обводит всех вокруг пальца и волей случая остается при выгоде.

Книга Роберта Стивенсона "Остров сокровищ"

Джон – отважный боец и убийца, способный пойти на преступление ради достижения собственной цели. Завоевав право быть лидером в поединке, он практически никогда не сталкивался с претензиями относительно своего главенства.

Отличный повар, приятный и интересный собеседник, Сильвер был опрятным человеком и любил животных. Он стал прототипом узнаваемых киноперсонажей благодаря попугаю, любившему сидеть у него на плече, и обезьянке, от приятельства с которой хозяину со временем пришлось отказаться.

Экранизации

Роман неоднократно экранизирован. Впервые кинокартину выпустили на экраны в 1912 году. Это был проект американского режиссера Сирл Доули. Роль Сильвера исполнил актер Бен Уилсон. Американские постановщики часто возвращаются к благодатной теме пиратства. К 2018 году насчитывается 9 проектов, созданных по мотивам книги Роберта Стивенсона.

Джон Сильвер в мультфильме "Остров Сокровищ"

В Советском Союзе выпущено четыре картины, героем которых становился Джон Сильвер. Премьера первой состоялась в 1937 году. Пирата-кока в ней игра Осип Абдулов. Евгений Фридман в 1971 году выпустил картину «Остров сокровищ» с участием . В «Острове сокровищ» Леонида Нечаева 1974 года Сильвера воплотил . Владимир Воробьев в 1982 году снял в пиратской саге .

Кинематографическая история романа насчитывает четыре анимационных проекта. Среди них мультсериал Давида Черкасского, выпущенный в СССР в 1988 году. Джона Сильвера в мультипликационном фильме озвучил .

Актер Люк Арнольд в роли Джона Сильвера в фильме "Черные паруса"

В 2014 году американский режиссер Нил Маршалл дал старт проекту «Черные паруса». Люк Арнольд изобразил в нем Джона Сильвера и снискал популярность у публики. Многосерийный фильм приковал к экрану любителей зарубежных сериалов, экшна и захватывающих морских приключений. Фото актера, сыгравшего Сильвера, были на обложках глянцевых журналов.

Цитаты

«Одни боялись Пью, другие – Билли Бонса. А меня боялся сам Флинт».

«Знаю я вашего брата. Налакаетесь рому – и на виселицу».

«Я человек добродушный, я джентльмен; однако я вижу, что дело серьезное. Долг прежде всего, ребята. И я голосую – убить».

Boken ar ungiven med stod av Svenska Instituet

Long John Silver

Den aventyrliga ogh sannfardiga berattelsen om mitt fria liv och leverne som lyckoriddare och mansklighetens fiende

Эта книга издана при поддержке ШВЕДСКОГО ИНСТИТУТА

Бьёрн Ларссон

Долговязый Джон Сильвер

Правдивая и захватывающая повесть о моём вольном житье-бытье как джентльмена удачи и врага человечества

Посвящается Янне и Торбену,

извечным бунтарям,

склоняющим голову только перед любовью

Если в историях про морских разбойников встречаются события и повороты сюжета, благодаря которым они напоминают роман, не считайте их по сему поводу вымышленными. Честно говоря, автор данного сочинения плохо знаком с подобной литературой, однако истории эти всегда вызывали у него живейший интерес, а потому ему кажется, что они могут заинтересовать и читателя.

(Капитан Джонсон, alias Даниель Дефо, «Всеобщая история пиратов», 1724)

На добропорядочной службе тебя ждут скудный рацион, низкое жалованье и тяжкий труд, тогда как здесь - богатство и роскошь, веселье и наслаждение, свобода и власть. Кто же в таком случае не подтолкнёт чашу весов в нужную сторону, если рискует он всего лишь парой косых взглядов, которые поймает на себе уже перед самой виселицей? Нет, мой девиз - лучше пожить недолго, зато в своё удовольствие.

(Капитан Бартоломью Робертс, по милости команды выбранный пиратским предводителем, 1721)

А Вильям тут и говорит самым серьёзным тоном:

Должен признаться, друг мой, мне грустно слышать от тебя подобные речи. Людей, которые никогда не задумываются о смерти, она часто застаёт врасплох.

Я ещё не утратил шуточного настроя и посему произнёс:

Будь добр, не поминай зря смерть. С чего ты взял, что мы вообще должны умереть?

Предпочту даже не отвечать, - говорит Вильям, - не моё дело читать мораль капитану, но лучше б ты иначе рассуждал о такой страшной вещи, как смерть.

Не стесняйся, Вильям, выкладывай всё начистоту, я не обижусь.

Сказать по чести, его слова задели меня за живое.

И тут Вильям, обливаясь горючими слезами, бросает:

Многие живут так, словно они бессмертны, а потому умирают, не успев пожить настоящей жизнью.

(Капитан Сингльтон, главарь пиратов по милости Даниеля Дефо, 1720)

«Наш Окорок непростой человек. В молодости он был школяром и, если захочет, может разговаривать, как по книжке. А какой он храбрый! Лев перед ним ничто, перед нашим Долговязым Джоном».

(Израэль Хендс, штурман у Тича по прозванию Чёрная Борода, впоследствии входивший в команду Флинта)

«Всем известно, Джон, что ты вроде капеллана. Но ведь были другие ловкачи, не хуже тебя. Они любили позабавиться. Но они не строили из себя командиров, и сами кутили, и другим не мешали».

(Израэль Хендс Джону Сильверу)!

«…Он внушал мне такой ужас своей жестокостью, двуличностью, своей огромной властью над корабельной командой, что я едва не вздрогнул, когда он положил руку мне на плечо».

(Джим Хокинс о Джоне Сильвере)

«Джентльмены удачи редко доверяют друг другу. И правильно делают. Но меня провести нелегко. Кто попробует отпустить канат, чтобы старый Джон брякнулся, тот недолго проживёт на этом свете. Одни боялись Пью, другие - Флинта. А меня боялся сам Флинт. Боялся меня и гордился мной…»

(Долговязый Джон Сильвер по прозвищу Окорок, квартирмейстер у капитанов Ингленда, Тейлора и Флинта)

«О Сильвере мы больше ничего не слыхали. Зловещий одноногий моряк навсегда ушёл из моей жизни. Вероятно, он отыскал свою чернокожую жену и живёт где-нибудь в своё удовольствие с нею и с Капитаном Флинтом. Будем надеяться на это, ибо его шансы на лучшую жизнь на том свете совсем невелики».

(Джим Хокинс)

Я веду эти записи в 1742 году. Ничего не скажешь, долгая у меня выдалась жизнь. Все мои старые знакомцы перемёрли. Некоторых я своими руками спровадил в мир иной, если, конечно, он существует, хотя с чего бы ему существовать? Я, во всяком случае, очень надеюсь, что его нет, потому что иначе мы все свидимся в аду - и слепой Пью, и Израэль Хендс, и Билли Бонс, и этот кретин Морган, который посмел вручить мне чёрную метку, и прочие и прочие, в том числе сам Флинт, прости его Господь… если, конечно, Господь тоже существует. И они будут приветствовать меня и кланяться, и говорить, что у них всё идёт по-старому. А сами будут исходить страхом, как исходит зноем солнце при полном штиле. Хотя чего, скажите на милость, бояться в Преисподней? Не смерти же им там бояться… Как прикажете понимать смерть в аду?

Впрочем, чего-чего, а смерти они никогда не боялись, потому что по крупному счёту им было начхать, живы они или нет. Но меня они боялись бы и в Преисподней. Почему, спрашивается?.. А ведь все до единого боялись меня. Даже Флинт, наихрабрейший из тех, кто встретился на моём пути.

В любом случае я благодарен своей счастливой звезде за то, что мы не отыскали Флинтово сокровище. Я прекрасно знаю, чем бы кончилось дело. Ребята за несколько дней спустили бы всё до последнего шиллинга, а потом прибежали бы к Долговязому Джону Сильверу, своей единственной надежде и опоре, можно сказать, своей совести, и стали бы клянчить ещё. Мне ж не впервой наблюдать такое. Горбатого только могила исправит.

Я хотя бы усёк одну вещь: некоторые люди живут, как Бог на душу положит, безо всякого понятия о том, какое им досталось сокровище в виде жизни. Этим мы, наверное, и отличаемся друг от друга. Я-то всегда берёг свою шкуру - по крайней мере, на тех местах, которые у меня остались в целости. Лучше быть приговорённым к смерти, чем самому повеситься, - таков мой девиз. Если, конечно, есть выбор. Для меня нет ничего хуже удавки.

Может, этим я и выделялся из толпы - своим пониманием жизни. Я ведь лучше других соображал, что жить по эту сторону гробовой доски нам дано лишь единожды. Может, я и нагонял на них страх тем, что, сознавая это, плевать хотел на всех и вся?

Кто знает? Ясно одно: рядом со мной им было трудно чувствовать себя просто товарищами, чувствовать себя ровней. Когда я лишился ноги, меня прозвали Окороком, и вышло это не без причины. Что-что, а обстоятельства, при которых мне отхватили ногу и дали такое прозвище, я запомнил накрепко. Да и как их забудешь? Они невольно всплывают в памяти всякий раз, когда мне надо встать.

Джон Сильвер (John Silver) – вымышленный персонаж, один из главных злодеев романа Роберта Льюиса Стивенсона (Robert Louis Stevenson) "Остров сокровищ" ("Treasure Island").

В романе "Остров сокровищ" Джон Сильвер предстает коварным и хитрым пиратом, когда-то служившим квартирмейстером у самого капитана Флинта. На плече у Сильвера часто сидит прозванный в честь бывшего начальника попугай. По слухам, когда-то Долговязый Джон служил на королевском флоте; ногу свою он потерял во время сражения. Отсутствие ноги не делает Джона менее ловким; таская под левым плечом костыль, он передвигается с удивительной грацией, порхая с места на места подобно птице. Внешне Джон не особо похож на пирата; он высок, силен, однако лицо его, несмотря на всю простоту, буквально излучает доброту и выдает в своем хозяине человека довольно неглупого. Безобидный облик, однако, является лишь маской; известно, что Джон Сильвер когда-то был чуть ли не единственным человеком, которого боялся сам Флинт.

Многие персонажи Стивенсона при внимательном рассмотрении оказываются куда более многогранными, чем кажется на первый взгляд; не является исключением из этого принципа и Джон Сильвер. Изначально он кажется вполне достойным представителем моряцкого племени – трудолюбивым, авторитетным и в целом довольно приятным. Злодейская натура Сильвера раскрывается постепенно, однако абсолютно отрицательным персонажем он так и не становится.

Особого внимания заслуживают отношения Сильвера с Джимом Хокинсом (Jim Hawkins), главным героем романа; для юного Джима Сильвер долгое время является наставников и чуть ли не отцовской фигурой. Это, впрочем, создает лишь больший эффект от разоблачения настоящей сущности Сильвера; в конечном итоге Джиму даже приходится сразиться со своим бывшим кумиром. Общая беспринципность, коварство и жадность у Сильвера компенсируются кое-какими достоинствами. Так, несмотря на физическую травму, Долговязый Джон храбр в бою и легко выдерживает сложные психологические противостояния; к примеру, над ямой с пустым сундуком Флинта Сильвер смело выступает против пяти взрослых мужчин, имея при этом на своей стороне одного лишь Джима. Определенного уважения вызывает и рачительность Сильвера; в отличие от многих пиратов, он мудро распоряжается накопленными средствами и даже умудряется в итоге собрать небольшое состояние. Сбежав от главных героев в конце романа, Сильвер прихватывает с собой примерно 300-400 гиней из сокровища; таким образом, он становится одним из двоих бывших членом команды Флинта, которым все же удается до этого сокровища добраться. Следует отметить, что Сильвер, вероятнее всего, распорядится своей долей куда разумнее другого "везунчика", Бена Ганна (Ben Gunn) – как известно из продолжения книги, тот почти всю свою долю промотал за 19 дней. Что именно Сильвер сделает с сокровищем, остается тайной; впрочем, ранее в романе упоминалось о имеющейся у Долговязого Джона супруге-африканке, занимающейся всеми его делами в его отсутствие. Изначально после окончания истории с сокровищем Флинта Джон планирует уйти на покой; увы, на практике его доля оказывается куда меньше, чем он ожидал. Не исключено, что в дальнейшем бывшему пирату вновь придется вернуться на кривую дорожку; впрочем, это уже остается за рамками оригинальной истории.